Бывший командир спецбатальона "Восток" Герой России СУЛИМ ЯМАДАЕВ в первом интервью после убийства его брата Руслана опроверг версии, выдвинутые следствием и президентом Чечни Рамзаном Кадыровым. Подполковник Ямадаев заявил спецкорреспонденту "Ъ" ОЛЬГЕ Ъ-АЛЛЕНОВОЙ, что у его семьи не было ни кровников, ни бизнеса, за который могли бы убить. В причастность к происшедшему самого господина Кадырова он пока не верит.
"Вот до чего дожил, не могу на похороны брата поехать"
В усиленно охраняемой квартире много детских игрушек. Пока я ждала Сулима, его жена Милана рассказывала о похоронах Руслана Ямадаева, или Халида, как его все называли. О том, что на кладбище стояли телекамеры и люди боялись туда идти. А когда в 2003 году погиб Джабраил Ямадаев, через его дом в Гудермесе прошла вся Чечня.
В комнату, где мы сидим, забегают дети. Их шестеро. Последние полгода они почти не выходят на улицу, потому что это опасно. "Я хотела поехать в Чечню, навестить родных,— рассказывает Милана.— Говорю: кто меня тронет, я же женщина. А на следующий день в Энгель-юрте застрелили мою родную тетку. У нас в Чечне женщин и детей не трогают, мужчины разбираются сами. Говорят, это сделали, чтобы Сулима выманить на похороны. По нашим обычаям он обязан был поехать. Но его брат не пустил".
Маленькие сыновья Миланы стреляют из пластмассовых пистолетов. Глядя на них, Милана говорит: "Мне знакомые из Чечни говорят, что Кадыров по телевизору обещал уничтожить род Ямадаевых, потому что они преступники. Какие мы преступники? Вся наша жизнь с 1999 года — ожидание чьих-то похорон. Когда братья перешли на сторону России, у них стало много врагов".
В комнату вошел Сулим, в черной шапочке, с четками в руках. "Вот до чего дожил, не могу на похороны брата поехать" — так он начал разговор.
— Почему не поехали? Ваш брат Иса говорил, что поедете.
— Я хотел ехать. И сейчас хочу. В четверг вечером я уже выехал из дому, но мне позвонили, и пришлось вернуться.
— Кто позвонил?
— Люди, которым я доверяю.
— Они хотели вас предостеречь?
— Они сказали, что Халида могли убить, чтобы я приехал в Чечню. Они сказали: как только я появлюсь в Чечне, меня убьют. А это приведет к очень плохим последствиям. Не все в Чечне это поймут, особенно люди, которые служат в федеральных структурах. Да я и сам понимаю, что не должен подставлять своих ребят, которые будут там меня охранять. Семья хотела мирных похорон. Я тоже не хочу, чтобы похороны брата превратились в новое горе для кого-то. Но Аллах знает, как мне тяжело было не поехать.
— Сейчас в качестве основной версии убийства вашего брата называют кровную месть. Это могут быть кровники?
— Кровников у нас нет. У нас есть враги, как и у Рамзана, как и у федеральных военнослужащих. Эти враги — ваххабиты. О том, что у меня много врагов, все знают. Я с 1998 года воюю с ваххабитами, а сейчас многие из них находятся на службе в правоохранительных органах, имеют удостоверения, оружие и возможность выехать в любую точку страны. Но кровников у нас нет. По обычаям кровную месть должны объявить представители одного рода другому. Это целая процедура. Никто к нам никогда не приходил, никто нам не объявлял кровную месть. Только один раз, еще в 1995-м, погиб один человек, это была случайность, оружие выстрелило случайно. Его родные давно меня простили, они знали, что это был случайный выстрел.
— Другая версия убийства — чеченская нефть.
— А при чем тут Ямадаевы? Никакой перевозкой, продажей, добычей нефти мы не занимались и не имели к этому никакого отношения. Там другие занимаются и никого туда никогда не пустят. А мы в это не лезли.
— Говорят, у Халида в Москве был какой-то бизнес, из-за которого его могли убить.
— Весь наш бизнес находится в Чечне. У нас все фирмы законные, они записаны там на наших родственников. Это авторынок, строительная фирма и бетонный завод. Но с апреля все это стоит. Родственникам нашим все время угрожают, все время устраивают какие-то проверки, так что работать люди просто не могут.
— А в Москве был бизнес?
— Я никогда не слышал, чтобы у Халида был в Москве бизнес. Никаких игровых залов, или казино, или что там еще говорят. Сами подумайте, вы же в Москве живете: если бы у него был тут такой бизнес, разве ездил бы он без охраны, один?
— Машина, в которой он ехал в день убийства, ваша?
— Это была моя машина, но я ее еще в начале весны отдал Халиду, и последние полгода он один на ней ездил. Это исключено, что нас перепутали. Убить хотели Халида. Они вели Халида не одну неделю. Он сам знал, что за ним следят, но не придавал этому значения. Думал, следят, чтобы меня выследить.
— Почему его убили, если он сам не чувствовал угрозы?
— Выдвигать версии не буду. Я должен точно знать почему, чтобы кому-то об этом сказать.
"Я не хочу верить, что Рамзан пошел на убийство членов моей семьи"
— Но есть версия, которая у всех на слуху,— это ваш конфликт с Рамзаном Кадыровым.
— Многие говорят мне, что это сделал Рамзан. Но я не хочу верить, что Рамзан пошел на убийство членов моей семьи. Он не кто-то, а президент республики. Я знал его отца. Я был Ахмату-хаджи как сын. Мы из одного тейпа. Как он мог пойти на такое? В Чечне такие убийства очень опасны. И Рамзан это знает. И я думаю, что об этом знали многие люди. Знали, что у нас последнее время с Рамзаном конфликт, знали, что убийство такого человека, как Халид, к хорошему не приведет. И эти люди убили Халида, чтобы столкнуть меня с Рамзаном. А знаете, почему у меня такая мысль появилась? На следующий день после убийства Халида мне дали прочесть в интернете сообщение о том, что я был на похоронах брата в Гудермесе и сказал: "Убью Рамзана, как пройдет Рамадан". Я не поверил глазам: я вообще с журналистами не разговаривал после смерти Халида, у меня телефон выключен, на меня выходят только через моих людей. Вы первые, с кем я разговариваю. И на похороны я не ездил. А это сообщение появилось вообще за день до того, как Халида похоронили. Это такое вранье, специально кем-то подброшенное. Там все указывают на агентство "Рейтер", но я повторяю, я не разговаривал ни с кем, я не был в Гудермесе. Но это вранье все сразу подхватили.
После того как я прочитал эту информацию в интернете, я подумал, что кто-то очень хочет подставить меня, натравить меня на Кадырова. Я просто так это не оставлю. Подам в суд на это издание. И думаю, правоохранительным органам надо разобраться, откуда взялась эта информация и кто ее заказал.
— Так вы не объявляли кровную месть Кадырову?
— Я не объявлял кровную месть и не мог ее объявить, потому что, повторяю, я пока не знаю, кто убил Халида. Кровная месть — это очень серьезно. Такими словами не бросаются. Люди не понимают, что за такими словами стоят жизни целых семей, невинных людей. Повторяю: мы никому ничего не объявляли и не заявляли. У нас траур, семь дней, как положено по обычаю. Потом я окажу любую помощь следствию, какая от меня потребуется. Кто убил — разберутся органы, я очень надеюсь. И мы подключимся. Но спекулировать на смерти брата никому не дам.
— Вы сказали, что Ахмат Кадыров называл вас сыном. Как же так вышло, что с его сыном вы не нашли общий язык?
— Да, я был у него названый сын. Моего отца рано не стало, Ахмат-хаджи был мне как отец. Я его уважал. Он мужественный был человек. Он выступал против ваххабитов, не боялся. Когда его вызвали в шариатский суд в Грозный, мы с ним поехали — мы его в обиду не давали. И я знаю: если бы был жив Ахмат-хаджи, он не допустил бы того, что сейчас происходит.
— Отношения с Рамзаном Кадыровым у вас испортились после столкновения вашего брата Бадруди на трассе "Кавказ" с его охраной?
— Это стало поводом. Но между нами и до этого все время вбивали клин. Но я повторяю: не верю, что из-за того, что кто-то кому-то не уступил дорогу, убивают людей.
— Если вернуться к версии о кровной мести: последнее время в Чечне говорят, что у семьи Хамбиевых к вам претензии. Вроде бы ваша семья причастна к исчезновению Али Хамбиева.
— Али Хамбиев умер, кажется, в 2002-м. Но кровную месть его семья ни нам, ни кому-то еще не объявляла. Да, в последнее время они кричали много: "Уберите "Восток"!" — но это началось, уже когда на нас сильно давить стали.
— Но Хамбиевы говорят, что Али убил ваш брат Джабраил.
— Пусть не трогают Джабраила. Он герой, он работал в то время, когда в чеченских лесах полно было ваххабитов, и что-то не было тогда желающих с ними воевать. Он первый из чеченцев пошел работать в Ведено, наравне с федеральной разведкой, и его работу отмечало командование. А сейчас можно приписать Джабраилу что угодно — что с мертвого спросишь.
— Кадыров сказал недавно, что за убийством вашего брата стоят те, кого батальон "Восток" "похищал и продавал за деньги".
— Знаете, вот на такие вопросы мне трудно отвечать спокойно. Неужели никто не знает, что делал в Чечне батальон "Восток"? Мы федеральное подразделение, мы действовали в тех рамках, которые нам определило командование. Как это — "похищали и продавали за деньги"? Задачей моего батальона была ликвидация бандформирований. Почему нас никто не обвинял в похищениях и продаже за деньги, когда мы неделями сидели в засадах в Веденском и Ножай-юртовском районах? Когда ликвидировали Абу аль-Валида (после этой спецоперации Сулим Ямадаев стал Героем России.— "Ъ") и других амиров?
Если кто-то нас сейчас обвиняет, пусть указывает конкретно имена — кого мы похитили и продали и когда. У них должны быть доказательства, чтобы нас обвинять. Почему эти обвинения сейчас только появились? Халид стал депутатом Госдумы, и никто ничего не говорил. Он прошел всю Чечню, все самые глухие села, рисковал жизнью, объяснял, почему чеченцы должны жить с Россией. Он повернул мнение людей тогда в сторону России. Джабраил погиб в Ведено, потому что отстаивал наш выбор воевать за Россию. Восемь лет я и мой батальон воевали в Чечне. У нас три Героя России в семье. И вдруг в 2008-м оказалось, что страшнее бандитов, чем Ямадаевы, в Чечне нет. Почему?
"Те, кто расстреливал федеральные колонны, теперь сидят в кабинетах"
— Говорят, у Халида в день смерти была назначена встреча с кем-то из высокопоставленных чиновников из Кремля. Называют даже Владислава Суркова. Это правда?
— Я знаю, что у него назначена была встреча на этот день в Кремле. Но не знаю с кем. Он заехал за Сергеем Николаевичем (бывший комендант Чечни генерал Кизюн.— "Ъ"), с которым и должен был ехать на эту встречу. Но успели они туда или нет, я не знаю. Халид должен был позвонить сам, вечером.
— А до этого он встречался с кем-то в Кремле?
— Да. Но я не особенно лез в эти дела, Халид был политик, а я военный. Знаю, что решал мои вопросы. Все эти уголовные дела, непонятно откуда появившиеся, ну и с работой тоже... Я ведь приехал из Южной Осетии, думал, спасибо нам скажут...
— И какую работу вам обещали?
— Я сейчас не буду об этом говорить. Халида уже нет. Но это было связано исключительно с военной службой.
— А самому Халиду обещали какую-то должность?
— Да. Потому что такие люди, как Халид, не должны оставаться без работы. Но что конкретно ему обещали, я не знаю.
— А в Южную Осетию вы поехали сами или по приказу?
— А вы думаете, что участвовать в операции по принуждению к миру может любой желающий? Мой батальон в составе миротворческих сил стоял там задолго до начала этой войны. И я воевал со своим батальоном.
— А что за дело инкриминируют вам в Чечне?
— Это старая история, долго рассказывать.
— Все-таки расскажите.
— При Масхадове я командовал 52-м полком, его называли полком муфтия. Я подчинялся министру обороны Ичкерии Магомеду Хамбиеву и муфтию Ахмату-хаджи. Тогда у властей Ичкерии было противостояние с ваххабитами, которых возглавляли Басаев и Хаттаб. В 1998-м ваххабиты захватили Гудермес. Мой полк вел бои, и город отбили. За это Басаев устроил на меня охоту, за полгода на меня было совершено семь покушений. Мы знали, что он заслал несколько смертников, чтобы меня ликвидировать. Мои ребята пытались задержать одного из них, он был из Шелковского джамаата, а родом из Джалки. Он отстреливался, но в итоге они его поймали. Ночью мне сказали, что он сбежал. Потом говорили, что он в Турции, а теперь говорят, что он был убит. Если я правильно понял, речь идет об этом человеке. Но у нас тогда были постоянные перестрелки с ваххабитами. Законов тогда не было, но я выполнял приказы своего командования, была война.
— Говорят, что тот человек был не ваххабитом, а строителем.
— Да, теперь так говорят про всех, кто расстреливал федеральные колонны, а теперь сидит в кабинетах. Я, конечно, не ангел и оправдываться не собираюсь. Но где вы найдете в Чечне ангела? И почему против тех, кто расстреливал русских солдат и взрывал российские колонны, не возбуждаются дела? Почему эти люди сейчас стали чиновниками и депутатами в Чечне? Если им простили все, то почему нам не простили? А так выходит, что все, кто был в лесу, сейчас у власти, а все, кто за Россию воевал,— в розыске. Вы знаете, в каком положении сейчас бойцы батальона "Восток" в Чечне? На них постоянно заводятся какие-то уголовные дела, к ним врываются ночью домой и куда-то их увозят, и увозят те, кто был с ваххабитами, кто в нас стрелял. Только теперь на них погоны. Меня ребята часто спрашивают: "Зачем мы воевали? Мы сейчас бы лучше жили". Я написал несколько писем в Совет федерации, правительство России, Генпрокуратуру. Я прошу там разобраться, за что преследуют военнослужащих, которые рисковали жизнью, выполняя боевые задачи в Чечне. Из правительства мне ответили, что начали проверку.
— Вы верите, что убийцу вашего брата найдут?
— Да, я верю. Следствие должно разобраться. Они не могут по-другому. Убили Героя России, бывшего депутата Госдумы, в центре Москвы. И генерала армии, тоже героя, расстреляли. В такой стране, как Россия, не должно такого происходить.
Ольга Алленова